Потогонные травы, прежде всего, способствуют выведению жидкостей из человеческого тела, иногда потогонные средства являются жаропонижающими (например, ацетилсалициловая кислота).
Психическая слабость, наблюдаемая после инфекций, в большей части зависит от истощения нервной системы и от ее отравления. Но в известной мере в происхождении этой слабости играют роль и анатомические изменения. Последние эпидемии дали возможность ближе познакомиться с патологической анатомией нервной системы при инфекциях, причем здесь можно констатировать целый ряд изменений, имеющих прямое отношение к генезу клинических симптомов. Особенно резкие изменения констатированы при сыпном тифе. Проф. И. В. Давыдовский в обстоятельной монографии дал сводку своих исследований, результаты которых подтверждаются и другими авторами. Помимо явлений гиперемии, преимущественно мелких сосудов коры, застоя крови и даже полного стаза нередко констатируются кровоизлияния, большей частью милиарные, иногда покрупнее, ведущие к размягчению более или менее значительных участков нервной паренхимы. Со стороны сосудов выступает еще одно изменение, которому проф. Давыдовский, дал название тромбоваскулита. При этом происходит набухание, разрастание, слущивание эндотелия самых мелких сосудистых ветвей и капилляров, ведущее к полному закрытию просвета. Это изменение является как бы вступлением к другому, не менее важному, именно образованию периадвентициальыо в веществе мозга особых микроскопических узелков, состоящих главным образом из глиозных клеток. Такие узелки представляют очень постоянное явление, хотя количество их не всегда одинаково,—их больше в сером веществе и особенно много в продолговатом мозгу, который по Давыдовскому является центром всех изменений при сыпном тифе. Помимо этого наблюдается диффузная инфильтрация периваскулярных пространств плазматическими клетками. Констатированы также явления перерождения нервных клеток и миелиновых волокон. Аналогичные изменения отмечаются в центрах вегетативной нервной системы, в частности в узлах симпатического нерва, особенно в верхних шейных, с чем проф. Давыдовский связывает наличность расстройств внутримозгового кровообращения. Все эти изменения в главной своей массе оказываются временными и через 6—8 недель подвергаются обратному развитию. Это не исключает однако возможности гибели отдельных нервных элементов в области узелков или точечных кровоизлияний. Нужно считаться также с возможностью полной облитерации отдельных мельчайших сосудов. Однако ввиду микроскопичности таких очагов, разрозненности их в громадном большинстве случаев они не ведут к каким-нибудь стойким явлениям выпадений. Интенсивность всех перечисленных изменений как сосудистого характера, так и собственно паренхимы, в некоторых случаях такова, что они не могут оставаться без влияния на течение психических процессов. Все это делает вполне понятной картину временного ослабления психической деятельности, о которой мы говорили в главе о посттифозной астении. Ввиду очень частого и особенно значительного поражения центров продолговатого мозга и вообще стволовой части легко представить себе возможность такого сочетания явлений, что получается значительное сходство с прогрессивным параличом помешанных. Вялость мимики, иногда парезы лицевого нерва, расстройство фонации и артикуляции очень обычны при сыпном тифе; в особенности характерно изменение речи, объясняемое расстройством движения языка («симптом языка»). К этому нужно прибавить возможность тех или других бредовых идей, отсавшихся от острого периода болезни и не устраненных благодаря психической слабости и не вполне критическому отношению. Сверх того иногда наблюдается своеобразное изменение самочувствия с элементами благодушия, иногда эйфоричности и повышенной самооценки. Э. Крепелин считал более или менее типичным для постинфекционных состояний своеобразную «манию величия», возникающую из чувств силы и хорошего самочувствия выздоравливающих при недостаточной коррекции и слабости интеллекта вследствие истощения. С своей стороны, мы могли бы подтвердить верность наблюдений Крепелина и естественность его объяснения по отношению к малярии, привитой с терапевтической целью паралитикам. После падения температуры у них иногда наблюдается картина гипоманиакального состояния; больные заявляют при этом вопреки очевидности о своем полном здоровьи, которое будто бы так хорошо, как никогда не было раньше. То, что такие явления развиваются после малярии именно у паралитиков, т. е. при наличии интеллектуальной слабости хотя иного, но тоже инфекционного происхождения, особенно подчеркивает важность указания Крепелина на роль интеллектуальных моментов. В громадном большинстве случаев явления психической слабости, равно как и неврологические симптомы, сглаживаются без остатка через несколько недоль после падения температуры. Некоторое ослабление памяти и повышенная утомляемость при интеллектуальной работе могут остаться на долгое время. Мало известны, но представляют известный интерес психические расстройства при бруцеллезе. Обычно авторы не проводят строгого различия между болезнью Банга, т. е. инфекционным абортом, вызываемым палочкой Банга у крупного рогатого скота, и микрококком мальтийской лихорадки, поражающей мелкий скот. Люди более подвержены по-видимому инфекции микрококком. В некоторых случаях больные обращают на себя внимание апатией, эмоциональной ранимостью, обидчивостью. Нередко больные жалуются на преходящие парестезии, головокружения, потемнения в глазах, звон в ушах (спазмы сосудов). Возможны бредовые концепции, нестойкие и ограничивающиеся отдельными мыслями о том, что к ним плохо относятся окружающие. Особого рода приступы отмечаются у больных: короткое, типа absensa затемнение сознания, онемение языка, рук. Больной не может говорить ответить на вопросы. Через несколько минут приступ проходит.
